В 1998 году на ядерном полигоне Новой Земли пришлось обезвреживать террористов — ими оказались матросы, взявшие в заложники школьников. Дагестанцы в дисбате Северного флота превратились в террористов.

В конце августа 1998 года четверо дагестанцев — 19-летние Раидин Бугаев, Шамиль Шамхалов, Гусейн Шарипов и Темерлан Мальсагов, проходившие срочную службу на ядерном полигоне на Новой Земле, были арестованы за неуставные отношения и направлены в поселок Белушья Губа, в котором находилась другая "губа" — гауптвахта. Там уже находился матрос Дмитрий Хозяинов, попавший туда всего лишь за самоволку.

Никаким "межнациональным конфликтом" и не запахло: напротив, пятерка за два дня нашла общие интересы и разработала план: напасть на часового, забрать у него оружие и улететь в воюющую Чечню. Когда в очередной раз их вывели на работу, заговорщики напали на конвоира, проломили ему голову и забрали автомат. Обезоружили подполковника медицинской службы, вместе с ним взяли в заложники водителя ЗИЛ-131, погрузились в машину и приказали ехать на военный аэродром.

По дороге офицеру удалось выпрыгнуть из кузова и поднять тревогу. Матросы, в одночасье ставшие бандитами, решили идти ва-банк: терять стало нечего. Свернули к местной школе, где взяли в заложники 65 человек — учителей и детишек. В обмен на их жизнь и свободу потребовали оружие, автобус до аэропорта и самолет для вылета в Чечню.

Контр-адмирал Виктор Шевченко, начальник местного гарнизона, вступивший в переговоры с бандитами, предложил им себя в обмен на других заложников. Негодяи вроде согласились, но взяв на прицел мужественного адмирала, детей все же не отпустили. Загнали всех в автобус и выехали на летное поле.

Правда, здесь не выдержали нервы у одного из бандитов — Шахмалова. Он сдался властям. Хватило ума догадаться, что вот-вот прилетят бойцы группы "А". Остальные сдаваться не собирались, хоть и понимали, что Москва уже оповещена и срочные меры предпринимаются.

На Лубянке действительно среагировали молниеносно. Заместитель начальника Управления военной контрразведки ФСБ России контр-адмирал Угрюмов уже летел на Север и из самолета руководил группой захвата регионального отделения спецопераций Управления ФСБ, которая отправилась на Новую Землю из Мурманска.

Тем временем на аэродром, который находился под контролем террористов, приземлился военно-транспортный самолет Ан-12 — обычный плановый борт, прилетевший по расписанию. Бунтовщики решили, что это шанс и захватили его экипаж. Пока самолет под автоматами заправляли горючим и готовили к вылету, контр-адмирал Шевченко сумел убедить бандитов отпустить других заложников. Остался только он сам и экипаж: мол, на кой-вам везти к ваххабитам ораву детишек-северян? Достаточно начальника гарнизона с исправным и оснащенным самолетом.

Террористы сочли такой аргумент резонным и, оставив для охраны летного экипажа Хозяинова, решили смотаться в поселок за документами и личными вещами под прикрытием взятого в заложники контр-адмирала.

"Альфа" появилась, как всегда, в самый неожиданный для террористов момент. Во время захвата Шарипов был тяжело ранен (скончался в больнице), остальные обезврежены. Вторая группа спецназа взяла Хозяинова. Новый глава ФСБ России Владимир Путин (всего месяц в должности) в тот же день получил шифровку об успешном завершении операции, общее руководство которой было возложено на Германа Угрюмова.

В ежемесячной газете "Спецназ России", учрежденной Международной ассоциацией ветеранов подразделения антитеррора "Альфа", почти через год вышел подробный материал об этой операции (цитируем): "К длительным срокам заключения в колонии приговорил суд Северного флота трех матросов, захвативших в сентябре 1998 года заложников на ядерном полигоне на Новой земле. Четвертый преступник был направлен в психиатрическую больницу. Осудили их по статьям "терроризм", "захват заложников", "убийство при отягчающих обстоятельствах", "вымогательство", "захват воздушного судна", "хищение оружия и боеприпасов", "дезертирство". В ходе следствия у одного обнаружили психическое расстройство — его отправили в клинику. Другие получили 18, 9 и 6 лет строго режима".

Спустя всего несколько дней бойцам все того же подразделения "Альфы" пришлось захватить атомную подводную лодку.

Подробно ход событий того дня был изложен в материале "Независимой газеты": "На стратегической базе атомных подводных лодок Северного флота "Скалистый" произошло чрезвычайное происшествие, не имевшее аналогов за всю историю советского и российского ВМФ. Торпедист многоцелевой атомной подводной лодки типа "Барс" (проект 971, натовское наименование "Акула") матрос Александр Кузьминых напал на своего сослуживца матроса Бочанова, несшего вахтенную службу, и ударом кузнечного зубила убил его. Завладев оружием — автоматом Калашникова и 30 патронами, — Кузьминых спустился в подводную лодку, тяжело ранил дежурного офицера, убил еще 7 подводников и забаррикадировался в носовом отсеке атомной субмарины.

Мотивы, побудившие Кузьминых совершить это коварное преступление, пока остаются неизвестными. Никаких требований он не предъявлял. Кузьминых был признан на военную службу Приморским райвоенкоматом Санкт-Петербурга в феврале 1997 года и, по сути, уже готовился к ДМБ. Поэтому версия о том, что причиной преступления была "дедовщина" в подразделении, наименее вероятна. До службы он окончил 11 классов, к уголовной ответственности не привлекался. Отношения в семье Кузьминых характеризовались с положительной стороны.

До происшествия экипаж подводной лодки был на хорошем счету у командования. Субмарины проекта 971 являются одними из самых современных российских подводных лодок и предназначены для нанесения ударов по корабельным группировкам и береговым объектам противника. Их строительство началось в начале 80-х и продолжалось до недавнего времени. Помимо торпед, они могут оснащаться крылатыми ракетами "Гранит", а также противолодочными ракетами. И то, и другое оружие может нести ядерные боеголовки. Однако, как сообщили компетентные источники в Минобороны, на этой субмарине атомного оружия нет. Эксперты считают, что сообщение военного ведомства соответствует действительности.

Взрыва даже одной торпеды достаточно для уничтожения как самой субмарины, так и рядом стоящих кораблей. Подобный взрыв последний раз произошел на Северном флоте в 1962 году. От взрыва одной торпеды детонировали остальные. От той лодки почти ничего не осталось. Сейчас невозможно предсказать, что случилось бы с ядерным реактором в случае взрыва торпед.

К месту чрезвычайного происшествия в срочном порядке было переброшено специальное подразделение федеральной службы безопасности. По роковому стечению обстоятельств эта группа в конце прошлой недели уже участвовала в боевой операции. 5 сентября бойцы этого спецподразделения успешно обезвредили матросов-террористов на ядерном полигоне Новой Земли, взявших в заложники школьников и захвативших самолет.

После срочного доклада в Москву о сложившейся ситуации была создана группа Главного штаба ВМФ, утвержденная Главным командующим адмиралом Владимиром Куроедовым, вместе с ней вылетела оперативно-следственная группа управления военной контрразведки во главе с Г. А. Угрюмовым.

11 сентября Герман Угрюмов с группой спецназа уже находился рядом с захваченной террористом подлодкой. "Альфовцы", прилетевшие опять из Мурманска, блокировали все подходы к причалу, командование Северным флотом эвакуировало людей в безопасную зону.

Начальник ЦОС ФСБ генерал-майор А. А. Зданович заверил журналистов, что спецподразделения антитеррора "не зря едят государственный хлеб и в любой момент готовы выстрелить без осечки".

Действия командования Северным флотом в той ситуации можно считать грамотными, но спецоперацию по захвату "слетевшего с вант" матроса возглавил профессионал. Угрюмов, только прибыв на место, взял ответственность за проведение операции на себя, чем, мягко говоря, обескуражил чисто флотских адмиралов. Принимать решения приходилось с молниеносной скоростью.

О подробностях операции и сейчас крайне сложно найти какую-либо информацию. Вот что пишет в книге "Мракобесие" Валерий Стрелецкий — полковник, генеральный директор издательства "Детектив-Пресс":
"Боязнь ответственности. Этот порок — одно из старейших несчастий нашего времени. Генералов и всяких начальников в стране — тьма-тьмущая. Людей, готовых взять на себя ответственность — единицы".

Одним из таких "штучных" военачальников и был Герман Угрюмов. А что касается операции, то, как писал позже военный журналист Витковский, "принятое Угрюмовым решение было настолько ошарашивающим и нестандартным, что подивились даже профессионалы. Технология той операции еще и сейчас хранится за семью печатями, и никакими клещами нельзя вытащить из чекистов хоть два слова о ее проведении. В результате преступник был уничтожен, а страна избавлена от трагедии, которая по своим масштабам не многим бы уступала чернобыльской".

Сентябрь 2000, гостиничный комплекс Лазаревское. Бандиты и заложники. Для Германа Алексеевича, руководившего новой операцией, она оказалось первой подобного рода. В воспоминаниях офицера Группы "А" полковника "Дуганова" очень ярко рисуется характер Угрюмоваꓽ

"Нас подняли по боевой тревоге и сообщили, что террористы захватили несколько человек в гостиничном комплексе поселка Лазаревское — неподалеку от Сочи. Больше — ничего. Пока мы готовились к вылету, телевидение показало небольшой сюжет, из которого мы хотя бы увидели, как выглядит этот комплекс.

Ситуация была не похожа на другие: заложников приковали наручниками к трубам отопления. Чего хотели террористы, каковы их требования — мы не знали. То есть, летели в неизвестность. В принципе, у нас все отработано, требовалось посмотреть само место, изучить объект, подходы к нему, разобраться в обстановке на месте.

С Германом Алексеевичем мы были знакомы еще по Чечне и знали, что это умный и решительный офицер, который всегда подкупал новизной разработок боевых операций. В самолете провели мозговой штурм: сколько задействовать людей, какие спецсредства и так далее. С нами — наш руководитель генерал-лейтенант А.Е. Т-ов и Герман Алексеевич. Угрюмову такая операция — внове, но он спокойный, как Будда: коль решение принимать предстоит на месте, незачем заранее нервничать и суетиться. Ей-богу, такое спокойствие нового руководства видел впервые. Он задавал лишь общие вопросы.

Еще до нашего прилета в Лазаревском создали оперативный штаб из офицеров местного ФСБ и МВД. Получив от них первичную информацию, я с тремя бойцами группы отбыл под здание гостиницы, чтобы засветло осмотреть объект, подходы к нему — говоря по-ученому, на рекогносцировку.

Выяснили, что штурмовать предстоит третий этаж: заложники и террористы находились там. Скрытно проникли на второй, послушали, о чем разговаривают на третьем, оценили состояние заложников, поведение террористов.

Вернулись, доложили все Герману Алексеевичу. В штабе, который он сформировал по прилету — минимум людей, обстановка спокойная, деловая, без нервозности. Первое, что сделал Угрюмов, — убрал ненужные звенья штаба, оставил лишь тех, кто доставляет информацию и кто будет действовать, когда придет "час Икс". Второе, что он сделал, — обрезал пути проникновения слухов: каждому поставил конкретную задачу и потребовал столь же конкретного доклада. По этим докладам и вырабатывалась схема операции.

Террористов было пять или шесть человек, уже не помню точно. Заложников — трое плюс одна женщина "подсадная". О ней мы узнали, когда после завершения операции нашли выброшенную видеокассету. Наша задача осложнялась еще одним обстоятельством: дело в том, что до прилета "Альфы" по заложникам пытались работать другие группы, но они были замечены террористами, которые дали понять, что у них серьезные намерения и бросили в окно две гранаты — Ф-1 и РГД. Главарь террористов был непредсказуем: то спокойно вступает в переговоры, выдвигает требования, то вдруг срывается и начинает орать, что перестреляет всех заложников и живым в руки не дастся. Требования он выдвигал разные: сначала большую сумму, потом связь, оружие, потом опять деньги…

Герман Алексеевич моментально получал всю информацию о ходе переговорного процесса. Много слушал, никого не перебивал, делал пометки в блокноте, отдавал четкие и короткие указания. С течением времени из Москвы на него начали давить: где результат? Почему не начинаете операцию? А мы с момента прилета были настроены на штурм, это понятно.

Но что такое "не начинаете"? Операция уже идет. Искусство спецназа при освобождении заложников можно разделить на три момента. Первый — когда между двумя сторонами достигается некое соглашение, по которому заложников освобождают, а террористы сдаются. Это — высший пилотаж, самое высокое искусство! Второй вариант — снайперский выстрел. Третий, самый тяжелый и самый опасный, — штурм. "Альфа" штурмует, террористы защищаются. Могут при этом пострадать и бойцы, и заложники. Помню, Герман Алексеевич после моего очередного доклада положил мне ладонь на плечо:

— Ну что, Седой, штурмовать собрался? Ты и твои ребята — все профи, я на вас надеюсь. Но давайте сделаем так, чтоб все прошло успешно и желательно без крови.

В тот раз все завершилось по первому варианту. Переговоры с террористами блестяще провели наш начальник генерал Т-ов и подполковник Милицкий — герой буденновского штурма. Они договорились об освобождении заложников и сдаче террористов. Все прошло четко, без задоринки. Успешно, как сказал Угрюмов. Эта тройка — Угрюмов, То-в, Милицкий — сработали виртуозно и очень слаженно, без какой-либо нервозности, суеты, окриков. По изменившейся ситуации сразу принимали очень грамотные решения.

Переговоры с террористами — сложнейшая наука. Переговорщик, руководитель операции должны уловить момент, когда террорист дал слабину, тут же использовать этот фактор и дальше суметь повести его за собой к безоговорочной капитуляции. Чутье оперативника в таких случаях должно быть не только обостренным, но и в первую очередь — безошибочным.

На Востоке говорят, что можно ишака подтащить к реке, но попробуй заставить его напиться! А здесь надо было сделать так, чтобы "ишак" сам дошел до речки и сам напился, не видя для себя других вариантов".

Однажды на совещании у Владимира Путина после его вступления в должность председателя Правительства России в числе приглашенных оказался Угрюмов. В свое время Путин, несомненно, был в курсе многих операций, проведенных при участии Германа Алексеевича. Подтверждением тому послужила реакция нынешнего президента России.

При объявлении по списку присутствующих, Путин остановил говорившего: "Известен. То есть — лично известен". С тех пор Германа Алексеевича еще долго звали "Лично известен".

О Германе Угрюмове вспоминает, как об абсолютно надежном и крепком офицере — настоящем мужике, на которого можно положиться и опереться, Владимир Петрищев, заступивший в июле 1998 года на должность начальника Управления военной контрразведки (Третье Управление) ФСБ России (занимал до 2000 года): "По линиям нашей работы поручил ему самую сложную у нас, четвертую линию. Это террор, борьба с организованной преступностью и коррупцией. Естественно, Чечня отнимала у него 80% времени. Герман Алексеевич в качестве заместителя показал себя с очень сильной стороны, как руководитель и исполнитель. Любое ЧП — и он был на месте".